 |
|
Фёдор Аркадьевич Берсенев,
Флагманский артиллерийский офицер
полковник, моряк, артиллерист. В историю российского флота он вошёл как исследователь Японского и Охотского морей (его именем названы мыс и бухта на северо-западной оконечности Тугурского п-острова в Охотском море), составитель подробных карт, специалист по теории и практике броневого дела, которое он изучал на заводах Виккерса (Англия) и Карнеги (США). Его работа в Англии, Америке отмечена медалью «В память царствования императора Александра III» и орденом св. Анны III степени. В русско-японскую войну Фёдор Аркадьевич назначен на должность флагманского артиллериста в штате II Тихоокеанской эскадры. В поход к Цусиме ушёл на флагманском броненосце «Князь Суворов». В начале Цусимского сражения «Князь Суворов», шедший впереди, был обстрелян одновременно несколькими японскими броненосцами. Фёдор Берсенев погиб одним из первых в рубке, у дальномера - осколок попал ему в голову.Судьба подарила ему такую милость - не видеть гибель своих товарищей, всей эскадры. Его могилой стал броненосец, получивший многочисленные тяжёлые повреждения после шести с половиной часов непрерывного обстрела японцами. По свидетельству историков, «Князь Суворов» пылал костром с 14 ч. 02 мин. до 19 ч. 30 мин., после чего затонул в 13 милях северо-восточнее японского острова Оконосима. Было это 14 мая 1905 г. |
Э. Берсенева, г. Зерноград, Ростовская обл.
 |
31 июля 1911 года в Санкт-Петербурге был освящён храм-памятник
Спаса-на-Водах, построенный на народные пожертвования как символ братской
могилы погибших моряков-цусимцев. На его стенах были размещены бронзовые
доски по числу воевавших кораблей. На них перечислены все павшие в Цусимском
бою. На первой доске значилось: «2-я Тихоокеанская эскадра. Эскадренный
броненосец «Князь Суворов». В бою 14 мая 1905 года у острова Цусима погибли:
...» Далее перечислены 9 офицеров штаба командующего эскадрой, 22 судовых
офицера, два врача, капельмейстер, судовой священник, 15 кондукторов
и 871 нижний чин - всего 921 моряк. Во второй строке списка стояло: Новиков-Прибой А.С. Цусима "Первый флагманский артиллерист, подполковник Берсенев, высокий и скелетоподобный мужчина, вполне отвечал в русских условиях, как специалист, современным требованиям знаний. Это был честный офицер и дело свое знал хорошо. Но на его указания очень часто полезные, адмирал мало обращал внимания. " "В рубке ранило старшего судового артиллериста, лейтенанта
Владимирского. |
Четверг, 23 июля 2009
автор: Татьяна ЕГОРОВА
Не очень круглая дата - 105 лет с начала русско-японской войны - осталась в стране незамеченной. Между тем есть семьи, где события тех лет до сих пор воспринимаются как личные. Ни давность лет, ни поражение России в той войне остроту пережитого не сгладили. Мышкин - Норское |
| Рассказывая о следовании «в виду берегов датских», он продолжает выдерживать
тот же взятый с самого начала тон: «Прежде всего пользуюсь громадным количеством
времени для спанья. Кажется, никогда в жизни так много не спал: до обеда,
после обеда, ночью само собой - одно наслаждение». На самом деле всё складывалось, конечно, не так просто. Специалистам по военной истории будут наверняка интересны свидетельства Берсенева, ставшего невольным участником так называемого «Гулльского инцидента». Пересекая Немецкое (Северное) море, эскадра обстреляла якобы рыбацкую флотилию, приняв её за японские миноносцы. Английское правительство заявило протест, но Берсенев оценивает случившееся иначе, называет его «тёмным делом». «Очень странный нейтралитет: японские миноносцы спокойно стоят у шведских берегов и ждут эскадру, потом идут в Англию и оттуда действуют, не нарушая нейтралитет, а мы нарушаем даже тем, что заходим на 24 часа в порт, не принимая ни угля, ни провизии. Впечатление на всех произвела эта история скверное. Поскорей бы уйти от этих европейских нейтралитетов или поскорее бы объявили, что Япония должна скушать Россию для блага Европы». Чем дальше - тем больше подобных казусов. «Швеция открыла японцам все свои порты и мастерские... В то время, когда мы подходили к Дании, японские миноносцы уже сторожили нас и, как акулы, шли по следам. В одном из отрядов, который шёл впереди нас, шёл транспорт «Камчатка», но у него попортилась машина и он отстал... В 9 часов вечера «Камчатка» извещает: «Меня преследуют миноносцы». Через несколько времени: «Миноносцы атакуют со всех сторон, ухожу на восток». Казалось, против России ополчилось полмира. Но с драматическими событиями, как обычно бывает, соседствовали юмористические. «В Виго нас ждали зафрактованные нами пароходы с углём. Только мы расположились принимать с них уголь, нам говорят: «Нельзя!». Через сутки вышло решение: можно погрузить по 400 тонн на корабль. Нам нужно было по 900. Погрузили сколько надо, прибегнувши к испытанному русскому средствию в виде барашка в бумажке» (взятке. - Т. Е.). «Не хочу оскорблять извозчиков...» Эскадра следует вдоль западного берега Африки. В Дакаре погрузка угля идёт при невыносимой жаре. В каюте - как в печи, больше одной-двух минут не просидишь. На судне «угольный ад: клубы чёрной пыли, груды угля и чёрные, как уголь, люди». На следующее утро Фёдор Аркадьевич «любовался, как мылась команда после этой адской работы... Чёрные негры превращались в белых людей, шутки, необыкновенное оживление, точно вместе с угольной пылью отмывалась и усталость от перенесённого труда». |
| Вслед за тем - первая печальная весть. Умер офицер Нелидов. «Очень милый
человек, на редкость хорошо образованный и добрый. При всём при этом он
был безнадёжным алкоголиком. Алкоголизм и жара - вещи несовместимые, и
он умер скоропостижно от кровоизлияния в мозг». Поход становится всё более тяжёлым и физически, и психологически. «Я стараюсь держать себя в руках», - проскользнуло в одном из писем. Судя по всему, Берсеневу это даётся нелегко. Его раздражает флотская молодёжь. «Плохи они даже в сфере своей специальности... Многие из них плавали, то есть принимали участие в тех увеселительных пикниках, которыми занимался наш доблестный флот до сих пор». Донимает жара: «За каждое лишнее движение расплачиваешься ведром пота, который начинает лить, доводя человека до сумасшествия». Он продолжает жить в одиночестве, не находя на судне близких по духу людей, скрашивая досуг только чтением. «Щедрина почти всего перечитал», - такой выбор вряд ли поднял настроение. «Вчера к нам залетела с острова Фомы какая-то птичка, о которой я пишу детям. Сегодня утром её съела кошка, только ты им этого не говори. Чудная, красивая птичка, смирная такая...» Порт Габун ещё южнее Дакара. Наконец-то удалось сойти на берег, и Берсенев полон впечатлений от африканской экзотики. Дом можно сделать там в один день из веток. Вокруг в изобилии кокосы, апельсины, бананы, манго, мелкая дичь - бери не хочу. Он описывает жене курьёзную встречу с местным «королём» и его придворными. «Принцессе» он подарил записную книжку, в ответ получил пучок бананов. Первое письмо с окрестностей Мадагаскара наполнено ощущением долгожданной прохлады и переменой настроения к лучшему. Хотя вся затея с плаванием представляется Берсеневу уже явной ошибкой командования. «Здоров и по-прежнему верю в добрый гений, который так или иначе поможет нам выбраться из этой каши». Он становится скептиком: «Жизнь идёт своим чередом - не скучно, не весело, а так себе, по расписанию. Что мы предпримем дальше - не знаю. Вероятно, постараемся пройти во Владивосток». Стоянка у Мадагаскара затянулась. Пошёл второй месяц, как эскадра здесь, что будет дальше - по-прежнему неизвестно. Снова жара, её сменили проливные дожди. «Особенно тяжело команде, которой положительно негде спать, наверху дождь, а в жилой палубе - уголь. Увеличилось число больных... Рождественский (адмирал. - Т. Е.) получает кое-какие сведения, но старательно их прячет. Можно догадываться, что всюду дела неважны». Январь 1905 года, всё тот же Мадагаскар. «Мы уже отправили «слабых» в Россию на пароходе «Малайя», а теперь буквально каждый день устраиваются морские похороны. Эскадра прощается со своим бывшим сочленом одиночным выстрелом - и всё...» 1 марта становится известно о сокрушительном поражении русской армии под Мукденом. И всё-таки эскадра получает приказ двигаться дальше, к берегам Японии, через Индийский океан. Цель - небольшая бухта севернее Сайгона. Эскадра - это «плавучий город с населением 12 тысяч человек. Город этот занимает 7 вёрст в длину, 42 судна. Движемся медленно... ползём, не отдавая себе отчёта, куда и зачем». Начались проблемы с продовольствием. Испортился пароход-ледник, сопровождавший эскадру, вышел из строя судовой рефрижератор. «Я не могу упрекнуть ни себя, ни кого-нибудь из своих коллег в трусости - нет, но мы все в более или менее сильной степени сознаём бесполезность этого похода. Наша голова - адмирал - нервничает больше, чем допускается при каких бы то ни было обстоятельствах, ругается - не хочу оскорблять извозчиков сравнением. Раздражается из-за пустяков. Впрочем, мы все этим грешим». |
| Последнее письмо 26 апреля к эскадре Рождественского присоединилась 3-я Тихоокеанская эскадра контр-адмирала Небогатова. Это вызвало всеобщий энтузиазм. Японцы ушли от Формозы (Тайваня), Берсенев верит, что они уже не рискнут на открытое нападение. «Большинство из нас не допускает мысли о какой-нибудь «полной победе», - пишет он, - но мы твердо верим, что спасём Владивосток и поможем заключить приличный мир». При всём при том ясно, что свидания с адмиралом Того не избежать. «Я, следуя примеру предусмотрительных людей, спрятал своё платье в трюм, чтобы его не попортили японцы», - пытается перевести всё в шутку Федор Аркадьевич. |
Последнее письмо датировано 9 мая. «Послезавтра подойдём
к Формозе. Ещё недавно там был весь японский флот, но, по слухам, ушёл
на север... Идём кратчайшим путём, то есть вдоль западного берега Японии,
мимо Цусимы. Вторую ночь команде не дают коек - спят, не раздеваясь,
на своих местах у орудий... Часто возмущает адмирал, совершенно утерявший
способность контролировать вспышки своего безумного гнева...» Письма, любезно предоставленные ярославской родственницей Берсеневых, Галиной Павловной Федотовой. |
Новые книги : Ad rem: Позвольте представить Вам новинку: «Письма из похода к Цусиме». Ф.А.Берсенев. Эти письма Федор Аркадьевич писал семье на протяжении всего плавания 2-й ТЭ (от Либавы до Цусимы) на «Суворове». «Разумеется это лишь частные письма, рассчитанные на семейное чтение. Но в них отразилось время, немало подробностей и живых впечатлений похода, а так же взгляды и настроения участников похода». О Берсеневе есть упоминания у фл-оф, лт. Н.Л.Кржижановского и к.2-го р. В.И.Семенова: «По сторонам штурвала, справа и слева, лежали двое. Оба в тужурках офицерского образца, ничком…. - Рулевой кондуктор и Берсенев! – крикнул мне на ухо мичман Шишкин, которого я тронул за рукав, указывая на лежащих. - Берсенев первым! В голову – наповал!» Воевать Федору Аркадьевичу довелось всего 13 минут… Ранее эти письма не публиковались. Сейчас они хранятся в отделе рукописей Пушкинского Дома. Книга (издана в виде брошюры) подготовлена к изданию потомками – О.Ф.Краузе. В Питере ее можно купить только на кр. «АВРОРА» (при крейсере существует общество потомков Цусимцев). Более ее нигде не взяли… Издана эта небольшая книга прекрасно. Великолепный дизайн, мелованная бумага, иллюстрации даны под «сепию». Из выходных данных можно почерпнуть, что выпущена она в г.Череповец в этом году, 52 стр., ISBN нет. К сожалению, тираж неизвестен, но представляется, что он вряд ли более 200-300 экз. По некоторым признакам, могу ошибаться, она печаталась средствами «малой полиграфии»; что называется для самовыражения – в память. Цена книги 120 руб… |